Я видела их, этих бедных детей в тот день, следовала за ними, но они не слышали меня. Как жаль, что теперь еще несколько жизней в лапах этих ужасных существ. Я помню страх, застывший в их глазах, помню их просьбы оставить их живыми. Но лучше ли такая жизнь, чем бесславная смерть?

Оступившиеся еще совсем дети, которые вынуждены вынюхивать крупицы информации для Ведьм, и, если бы по своей воле, о нет! Каждый из них слышит этот мерзкий скрежет в глубине своей головы, ненатуральный и животный, командующий ними, угрожающим им. Ох, не знаю, выдержала ли бы я так жить. Он непостоянен, выдает команды редкими фразами. Только надежда покинуть этот ужас всплывает, и вот – сволочь обрывает все шансы вмиг. Место встречи каждый раз сменяется, его почти невозможно прознать, избежать сей участи не получится. Я не знаю их немерений, лишь знаю, что эти души невероятно полезны для Зла, их ни за что не убьют просто так. Пока что.

Я надеюсь, друзья мои, что вы обретете свободу.

Все вы жертвы собственной гордости в разной степени, но тебе повезло меньше всех. Твой фамильяр действительно слишком слаб, чтобы иметь возможность дать отпор, поэтому эта ответственность падает на твои плечи. Люди запомнили тебя как человека, готового помочь всем и каждому, как кого-то, к кому непременно можно обратиться. Друзьями жизнь не обделила, как и наличием фамильяра. И не было бы никаких бед, если бы не естественное любопытство последнего, которое привело к страшной трагедии. В тот день тебе не оставалось ничего, кроме как следовать за половиной своей души на болота. Может, другим бы повезло, но увы. Отныне вы оба – заложники ситуации, вынужденные молча следовать чужой прихоти. Ты слышишь голос в своей голове, чужеродный, зловещий, который командует тобой; ему нельзя противится больше, ведь на кону не только твоя собственная жизнь.

Страх естественен, когда перед тобой предстает моральный выбор – послушание или чужая жизнь. Ты можешь с легкостью разорвать порочный круг, но пожертвовать своим фамильяром. Звучит слишком несправедливо для тебя. Сколько тогда еще проживешь ты?